Там, за облаками. Часть 3. Калач – край земли
Прислано admin на Июля 07 2012 13:49:55
Продолжение. начало - З Д Е С Ь
Часть 3. Калач – край земли
Лес расступился. Рельсы узкоколейки вышли на широкую поляну. На окраине посёлка 
расположилась небольшая станция – два пути, заставленный платформами треугольник, пустой лесопогрузочный тупик, заваленный древесными отходами. Из аккуратного кирпичного вокзальчика с надписью «Станция Калач» навстречу нам вышла женщина-дежурная, поприветствовала путешественников, прибывших на «край земли». Калач и вправду был островом цивилизации в беспросветном море тайги. Здесь обрывалась связывающая этот край с далёким миром ниточка – узкоколейка. Дальше – тайга без конца и края, на десятки, а то и сотни километров вокруг.
В разъезде, у старенького деревянного сарая, стоял классный вагон. Это состав пассажирского поезда «Санкино – Калач», курсирующего три раза в неделю. Со стороны посёлка навстречу нам выехала местная «пионерка» с двумя пассажирами. Узрев занявшую главный путь станции гружённую вещами дрезину, мужики оперативно перевели стрелку и проследовали мимо нас по объездной, привычно кивнув головами дежурной.
Вот он, Калач! «Синяя птица», крайняя точка АУЖД. Добрались мы сюда, ну и что дальше? 
Вдалеке, на том конце посёлка, куда устремлялись рельсы узкоколейной дороги, виднелись силуэты объектов лесопунктовского хозяйства. Сфотографировавшись у символического километрового столба «150», мы последовали к ним. В качестве сараев в лесопункте стояли два вагона завода «Аммендорф», узкоколейный ледник и крытый вагон непонятного производства. Вокруг них были разбросаны останки тракторов и трелёвщиков, напоминающие о былом расцвете Алапаевсклеса. Иржи нашёл аммендорфовскую табличку в хорошем состоянии и начал монотонно пилить её крепление своей аккумуляторной болгаркой. Заунывный стон металла медленно понёсся над далёкими уральскими просторами. На его зов пришёл к нам паренёк – житель Калача, как оказалось, владелец самой мощной местной дрезины. Её самую, стоящую в недрах депо, он и предложил нам запечатлеть на память.
Действительно, кроме «пионерки» Калужского завода, стоящей с гружённым тракторными траками прицепом, в бывшем тепловозном депо Калач смотреть было нечего. Вот уже три года назад ушёл отсюда навсегда в Санкино последний калачский тепловоз ТУ4. А когда-то тепловозов в депо было три! Они работали на вывозке леса, потом по очереди возили ночной поезд до Санкино. Теперь санкинский тепловоз резервом следует до Калача, берёт классный вагон и в качестве графикового поезда следует до Санкино и обратно. Потом, оставив вагон, возвращается резервом в своё депо. Пробег тепловоза увеличен вдвое, а смысл? Смысл может быть только в официальной ликвидации депо Калач. Теперь здесь хранят дрезины, а в «день открытых дверей» помещение могут свободно посещать местные коровы, лениво пасущиеся на станционных путях.
Стоящая внутри депо дрезина была подготовлена к очередному рейсу по сдаче набранного в окрестностях металлолома. Вечером её хозяин с напарником собирались выехать с грузом в Синячиху. Родная калужская «пионерка» с двигателем «Урал» была на АУЖД редкостью, только она могла брать с прицепом полторы тонны груза. Самодельным конструкциям с минскими и восходовскими движками такая ноша была не под силу. По словам хозяина, тяжеловесный состав водил он из Калача в Синячиху в среднем раз в неделю и именно ночью, поскольку снять такой мотопоезд с рельсов на перегоне при появлении встречного транспорта не представлялось возможным.
Оказалось, что вчера мы, руководствуясь положением стрелок, так и не попали в самый конец АУЖД. Не доехали 1,5 км. За лесопунктовским комплексом рельсы круто поворачивали в депо, а вперёд, в продолжение магистрали, лежал ржавый путь. Вёл он на кладбище – крайнюю точку Алапаевской дороги. Несколько лет назад туда можно было доехать на тепловозе, что и делали в понятных всем случаях. Но потом в Санкино понадобилось построить какой-то новый тупик, и стрелку для него не смогли взять ниоткуда, кроме как от калачской кладбищенской линии. Так отрезали от основной сети последний полуторакилометровый участок, оставив местным жителям возможность попадать на кладбище лишь на «пионерках», да и то перетащив их через шпалы разобранной стрелки. 
Ржавая магистраль шла крайними огородами посёлка. За покосами и грядками виднелись крепкие амбарчики, сараи, приземистые бревенчатые домишки. А вот и съезд для «пионерки» – висящие над глубокой канавой два рельса, затем виляющий из стороны в сторону путь, проложенный по краю картофельных грядок. Где-то вдалеке, у капитальных построек – ворота «пионерочного» сарая. И не лень же каждый раз катать дрезинку оттуда на магистраль!
На окраине посёлка – высокая насыпь узкоколейки, деревянный мост через речку Янсаевку. Вдалеке – низкий мост автозимника. Сейчас там вода, болото, абсолютно непроезжая тракторная колея. Под мостом стоит большая верша, кто-то из местных здесь ловит рыбу. Небо почему-то хмурится, накрапывает мелкий дождь. На речке останавливаемся на перекур: послушать шум воды, полюбоваться на тихий лесной посёлок. Но вдруг тишину нарушил треск мотоцикла: к нам подъехал недавний знакомый – хозяин калужской «пионерки» с инструкций по эксплуатации тепловоза ТУ4 в руке.
«Вот, дома нашёл, думаю, вдруг вам пригодится?» – сказал паренёк.
На мосту и пообедали. Потом доехали по заросшему пути до тупика дороги. Слева непроходимый лес, справа заросшее поселковое кладбище, впереди вывороченные шпалы бывшей магистрали со следами проложенного по её трассе автозимника. На неровных обрывках рельсов лежит одинокая старая шпала – это он, конец АУЖД!
На обратном пути дежурка в Калаче оказалась закрытой на замок. Пока мы исследовали путь на кладбище, дежурная с местным мужичком на красной дрезинке умчалась в Санкино. Мы встретили их на обратном пути, где-то между 136-м и 123-м разъездами. Перед ними шла ещё одна дрезина – та, что встретилась нам в Калаче утром.
И вот глухие леса, длинные безлюдные перегоны, пространства болот позади. «Пионерка» въезжает в пойму Туры. Бесконечные кривые, за которыми следует длинный мост через большую реку. Впереди встречная «пионерка», нет – две, следующие одна за другой. Пропускаем их сразу за мостом. Мужички в леспромхозовских спецовках лихо с ноги заводят дрезинки и друг за другом, исчезают в жарком мареве лета за длинным турским мостом. Там, куда ещё сутки назад стремились мы. Стремились в неведомое, неисследованное…
В Санкино мы прибыли одновременно с путейским поездом из Муратково. Синий ТУ4-1794 остановился напротив депо, бригада начала выгружать из путейского вагончика привезённый с перегона инструмент. Затем последовали манёвры, и тепловоз, обогнавшись, занял своё привычное место в прохладном стойле. А начальник депо принёс нам несколько фотографий из семейного архива. На фото были запечатлены паровозы и мотовозы АУЖД, весёлые, довольные своей работой люди. «Это Ельничная, - прокомментировал начальник, – сюда мы потом переехали!».
Теперь и Санкино позади. Длинная пологая кривая уносит на сказочный лесной перегон. Сосновые гривы и мшары, травы и кустарники. Со стороны Алапаевска ползёт чёрная зловещая туча, вся местность на фоне грозных тонов небосвода кажется неприветливой, страшной… Перед кривой попадается встречная дрезина, нас пропускают. А вот и дождь! Крупный, косой! Мощные тяжёлые капли падают с неба на полотно узкоколейки, на несущуюся по нему «пионерку» и её пассажиров. К счастью, впереди Муратково. Останавливаемся на объездной, прячемся под козырьком закрытого на замок магазина.
Ожидание хорошей погоды длится долго. Но все же тучи рассеиваются, вдалеке проглядывают лучи вечернего солнца. Грузимся на «пионерку», покидаем посёлок. Знакомый живописный мост через Кыртомку, длинные прямые безлюдного перегона. То, что сухих, пригодных для ночлега мест здесь нет, знаем по опыту дороги туда. Поэтому и решаем использовать под очередной лагерь площадку разъезда Октябрь.
Ржавая объездная приводит к руинам станционного здания. Глушу двигатель. Кругом тишина, лишь скрипит на поляне среди густой травы коростель, да квакают в придорожной канаве лягушки. На краю насыпи разводим костёр, ставим палатки. Летний вечер тих, лишь к самому закату вдалеке раздаются привычный треск мотоциклетного двигателя, перестук колёс. «Пионерка»!
Одинокий мужичок, внимательно рассмотрев нас на ходу, проскакивает мимо. Но вот снова шум. На этот раз дрезина останавливается. Её водитель, молодой парень, здоровается, подходит к костру. Оказывается, он житель Муратково, везёт домой на прицепе к «пионерке» мотоцикл. Везёт по узкоколейке, потому что на мотоцикле из Муратково в Синячиху ехать значительно дольше. А на предыдущей дрезине мимо нас проехал его отец.
– Волноваться-то не будет, что ты у нас застрял? – спросили мы.
– Не, сообразит, вернётся! – с уверенностью ответил парень.
И действительно, минут через тридцать шум «пионерки» раздался уже со стороны Муратково. Отец за сыном вернулся.
Пока сидели у костра, беседовали, стало смеркаться. Тут снова раздался шум. На разъезд с Муратково приехал мотопоезд из двух «пионерок», между которых был поставлен гружённый металлоломом прицеп. Ба! А это уже знакомые люди! Паренёк из Калача с напарником везут металл в Синячиху! Ребята, надо сказать, к своему делу относились ответственно. Как мы ни предлагали встречу отметить, не согласились. Достали термос, выпили с нами чаю. Сначала, говорят, дело, а потом отдых! И правильно. Смутно помню я, как муратковских отца с сыном мы в ночи домой провожали… Те вот от приглашения не отказались!
Окончание