Затерянный край
Прислано admin на Октября 19 2010 11:18:49
Сергей Костыгов
ЗАТЕРЯННЫЙ КРАЙ
А в тайге, там столько леса не повалено,
И на выбор лагерей большое множество…
Михаил Танич
В 1992 году, во время первой поездки в Костромскую область, мне довелось ночевать на вокзале станции Поназырево. Такая ночёвка в план не входила, я пришёл на станцию за час до вечернего поезда на Москву, но поезд опаздывал как минимум часов на двенадцать. Также опаздывал и следующий за ним ночной хабаровский.
– Теперь часов до 8–9 утра ждать нечего? – спросил я вышедшую на перрон дежурную.
– Почему, в 6 утра на Москву cоликамский будет.
– Так все же с Урала опаздывают…
– Соликамский никогда не опаздывает! – с уверенностью заявила дежурная. С ним заключённых возят, на каждой станции милиция встречает. Он на особом контроле у диспетчеров, ходит строго по графику.
И действительно, cоликамский прибыл в Поназырево минута в минуту. Сразу за красным электровозом ЧС4Т шёл зарешёченный вагон заключённых, следом тянулись привычные пассажирские вагоны. Шёл состав из далёкого, затерянного в уральской глуши края. Сурового северного края, доступного не для всех.
Вступление
Север Пермского края – огромный малонаселённый регион. Бескрайнее море тайги прорезают широкие реки: Кама, Вишера, Колва. До недавнего времени они являлись единственными транспортными артериями, по которым вниз сплавлялся лес, вверх доставлялись техника и продовольствие. Бескрайние вереницы плотов шли по высокой воде из далёких лесных посёлков, почти все из которых являлись режимными. Здесь, в глухой пермской тайге, у границы с не менее глухой Республикой Коми валили лес тысячи заключённых на протяжении нескольких десятков лет. В лесной глуши тянулись от берегов рек к лесным колониям и маленьким «командировкам» сотни километров лесовозных узкоколеек Усольспецлеса. В изолированный от цивилизации край можно было попасть лишь водным путём или самолётом. Так было во времена Михаила Танича, отбывавшего наказание в Усольлаге в 50-х годах, так было в 60-х и 70-х. В глухой тайге можно было встретить лишь медведей да зэков с конвоем. А лучше никого не встречать вообще, поскольку нахождение посторонних в лагерном крае никогда не приветствовалось.
Сейчас времена не те. Тайгу порубили, лагеря посокращали. Нет леса – нет работы, зэков занять нечем. От мощной лагерной структуры осталась лишь малая часть, функционирующая на грани самоокупаемости. В конце 80-х – начале 90-х годов в этот далёкий уголок пришли дороги. Сначала сезонные, грунтовые, позднее – асфальтированные автомобильные. Завеса таинственности над тайгой поредела, потянулись в глухой труднодоступный лес туристы – байдарочники, рыбаки. Но они, хоть на первый взгляд так не кажется, и сейчас в режимных районах находятся под постоянным пристальным наблюдением. Незамеченным чужаку в эти края не попасть. Его, если подозрения не вызывает, не будут останавливать, досматривать, выпроваживать. Но на заметку возьмут.
Не буду выдавать всех секретов, как нашей группе удалось вполне официально попасть на экскурсию по узкоколейным железным дорогам в этот непростой отдалённый край. Помог один коллега по увлечению, который по своим каналам организовал нам это мероприятие и, увы, по семейным обстоятельствам не смог сам принять в нём участие.
В общем, разрешение на осмотр узкоколейных железных дорог Усольлага в Перми было получено, Соликамское управление о нашем визите поставлено в известность. 6 июня 2010 года мы тронулись из Москвы в далёкий путь. Только до Соликамска нам предстояло преодолеть порядка 1600 км дорог, треть которых, за Омутнинском, была незнакома. Дальше Кировской области на восток мы до этого времени не забирались.
Часть 1. Москва – Соликамск
Микроавтобус «Хундай-Старекс» Антона Максимова был забит до отказа: 5 человек, рюкзаки и моя дрезина-«пионерка» с прицепом. Состав группы был следующим: питерцы Антон Максимов и Олег Волузнев и москвичи – я, Илья Некрасов и Роман Молочников. Мы с Ромой также являлись сменными водителями «Хундая». Было заранее ясно, что одному человеку преодолеть за рулём расстояние от Санкт-Петербурга до Соликамска с заездом в Москву очень тяжело.
Утром 6 июня за руль сел я и привычно помчал экспедицию в розовую рассветную марь знакомой дорогой на Кострому – Шарью. В Поназырево меня сменил Антон. Наше продвижение на восток оказалось настолько успешным, что в пять вечера мы уже прошли Киров и Слободской и оказались на знакомом накатанном переезде Каринской УЖД у разъезда Белая Холуница. Деревянная, запертая на замок дежурка, двухпутный разъезд, по всем правилам оборудованный шлагбаумами переезд с шоссе на Омутнинск. Блестящие рельсы заманчиво уходили в кривую. Зачарованные ими, мы решили на несколько часов отклониться от основной темы экспедиции и заехать в центральный посёлок торфопредприятия Каринку, чтобы сфотографировать вечерний пассажирский поезд на Кирово-Чепецк.
Хорошей дороги в Каринку никогда не было и нет, собственно, поэтому между ней и Чепецком до сих пор поддерживается регулярное пассажирское сообщение по узкоколейке. Грязная и неровная торфяная дорога вела нас через глубокие лужи. «Хундай» быстро потерял свой внешний лоск и, заляпанный грязью, с рёвом штурмовал препятствия. Одна из луж оказалась коварной, и машина крепко засела. Пришлось доставать бензопилу, валить окружающие дорогу берёзы, выдёргивать «Хундай» из трясины. На эти работы ушло больше часа, вследствие чего мы попали в Каринку не к отправлению пассажирского на Кирово-Чепецк, а к его возвращению из города.
Тем не менее, удовольствия это доставило не меньше. В лучах заходящего солнца миниатюрный пассажирский поезд, состоящий из красного тепловоза ТУ7 и пяти зелёных классных вагонов, повилял на входных стрелках станции среди красных огоньков выходных светофоров и подкатил к низенькому перрону, на который сразу же хлынула толпа приехавших из города пассажиров. Тем временем маневровый светофор у поста централизации засветился белым огнём, и тепловоз, отцепившись от состава, стал обгоняться. Да! Каринская узкоколейка осталась одной из последних в России (не считая детских железных дорог), на которой действует централизация стрелок, горят сигналы светофоров, а в поездах применяются автосцепка и тормоза в составе. Вторая подобная дорога – Алапаевская УЖД на Урале.
После прибытия пассажирского станция затихла. В летнее время вывозка торфа по Каринской УЖД, как правило, не производится, в ночное время движение поездов отсутствует. Переварив полученные впечатления, мы покинули станцию и направились к бывшему разъезду Кирпичный. Возле него на старых торфяных карьерах устроились на ночлег. Но посидеть в вечернем сумраке у костра не сложилось. С наступлением темноты пошёл сильный дождь. В лесу сразу стало сыро и неуютно. Обругав природу, мы разбрелись по палаткам.
Утром погода совсем испортилась. Небо беспросветно заволокло, из серых туч шёл занудный моросящий дождь. Свернув лагерь в начале седьмого утра, мы снова поехали в посёлок, чтобы проводить в город утренний семичасовой поезд. Пассажиры, кто с зонтиками, кто в плащах, занимали места в мокрых зелёных вагончиках узкоколейки. Ровно в семь дежурная открыла выходной сигнал, красный ТУ7 свистнул, зарычал и тронул состав из шести вагонов в серую дождливую даль.
Проводив его, мы мысленно попрощались с Каринкой и взяли курс на Белую Холуницу, к шоссе. Пора было возвращаться к главной цели нашего путешествия и навёрстывать упущенное время. Однако сделать это оказалось непросто. Поливавший всю ночь дождь превратил торфяную дорогу в скользкое грязное месиво. Что и говорить, не преодолев и половины пути, «Хундай» надёжно засел в разлившейся луже. Вчерашнее приключение по сухой погоде показалось нам детской забавой. Пилить деревья и копаться в грязи, стоя чуть не по колено в воде под проливным дождём, не доставляло ни малейшего удовольствия. Выбравшись из одной лужи, «Хундай» застрял в следующей. Оставшиеся километра три мы то толкали машину, то подкладывали впереди в колею брёвна и ветки. Лишь в одиннадцатом часу, измождённые, мы выбрались на шоссе. Теперь только вперёд, без остановок. Хоть бы к ночи в Соликамск попасть!
За Омутнинском выглянуло солнце, начались новые, неизвестные доселе места. Свежая автомобильная трасса пересекла у Афанасьево реку Каму, где-то за ней, в глухих безлюдных лесах Кировская область плавно перешла в Пермский край. Вокруг шоссе тянулась бескрайняя тайга, даже тракторные лесовозные дороги были здесь редкостью. Но вот леса стали сменяться полянами, маленькими деревушками. Шоссе выходило из глуши в цивилизацию, в райцентр Менделеево. Встречные машины стали попадаться всё чаще. На трассе Казань – Пермь, на которую мы вскоре выехали, их поток стал довольно плотным. Трубы Краснокамска, пригороды Перми. Областной центр обходим по объездной автодороге с запада. За крутым поворотом взмываем на плотину КамГЭС, по которой шоссе идёт параллельно с железной дорогой. Внизу, на шлюзовых дамбах маячат зелёные электровозы – бурлаки КамГЭС. Увы, сфотографировать их удаётся лишь из окна машины: плотина узкая, остановиться здесь негде.
На Пермь надвигался грозовой фронт. С Камского водохранилища дул сильнейший ветер, опасно клоня растущие у дороги стройные тополя. По улочкам города летела листва, сорванные с деревьев ветки. Город закончился, и мы попали на широкий водный простор. Река Чусовая. Через неё перекинут огромной длины автомобильный мост. Поверхность реки волнуется, меж бетонных столбов воет ветер. Слева, в отдалении, тянется такой же длинный железнодорожный мост с ездой понизу. За ним – устье Чусовой, как раз на разделе, где грозовой фронт борется с ярким солнечным светом. Контраст черноты и света, неописуемые картины грозного неба над седой поверхностью волн… Увы, сделанное на ходу из машины фото не может передать всю атмосферу увиденного явления.
А на том берегу Чусовой вновь светило тёплое солнце. Погода была тихой, спокойной. Поужинав в уютном придорожном кафе, мы продолжили путь на север.
Узкая дорога петляла средь прикамских холмов. Небо снова хмурилось, откуда-то из-за Урала выползали чёрные тучки, преграждая путь косым лучам заходящего солнца. В сумерках мы обогнули по объездной Березники, за которыми на фоне розового заката показались чёрные терриконы – отвалы рудников ОАО «Сильвинит». «Сильвинит» – одно из трёх градообразующих предприятий Соликамска, занимается добычей калийно-магниевых солей, даёт около 10% мирового магния и около 20% мировых калийных удобрений.
Соликамск. По тихим улочкам засыпающего провинциального городка мы приехали в центр и остановились в современной четырёхэтажной гостинице. Из окна номера открывался вид на храмы старинного города. Пред ними на фоне догоравшего неба чернела статуя Ильича с вытянутой вперёд рукой. Он указывал куда-то вдаль, за речку Усолку. Туда, куда нам предстоит поехать завтра. Полюбовавшись на ночной город, усталые, мы легли спать. Выспаться стоило! Завтра – напряженный день, в начале которого – визит в Соликамское управление ФСИН России. От его результата зависит вся дальнейшая экспедиция.
Засыпая на мягкой чистой кровати, я вспоминал насыщенную событиями историю Соликамска, прочитанную в Интернете накануне экспедиции. Городу жилось неспокойно, каких только бед не досталось ему и его жителям за прошедшие столетия! Подъёмы промышленности сменялись набегами кочевников, пожарами. За ними следовало очередное возрождение…
Соликамск – один из старейших русских городов, согласно летописям, самый древний в Прикамье. В 1430 году посадские люди братья Калинниковы организовали выварку соли на речке Боровой, но качество соли и глубина ее залегания их не устроили, и они переместились на юг, на речку Усолку. Там возник небольшой поселок, который вскоре опустошили тюменские татары и их вассалы, но он быстро возродился, а в 1558 году получил уже деревянные укрепления. Так возник город Соль Камская. Через год его уничтожил пожар, но он снова ожил. Лишь неожиданное нападение пелымского князя Кихека в 1582 году, во время которого был сожжен соликамский посад и перебито много людей, приостановило жизнь города, но Соль Камская и тут быстро оправилась.
С присоединением Сибири, когда Соликамск оказался в самой глубине России, его население начало быстро расти, несмотря на суровость климата и малую плодородность почв. Значение города увеличила прошедшая через него «государева Верхотурская дорога», ведущая через Соликамск за Урал. В начале XVII века Соликамск становится важнейшим узлом на Урале, ведущим торговлю со всеми крупными городами России и даже с Англией. В городе, помимо соляных промыслов, развивается кузнечное ремесло. В те времена центром города служила деревянная церковь, все соборы также были деревянными. Во второй четверти XVII века Соликамск превратился в один из крупнейших городов России, его рынок расширился, а в 1636 году, после переезда воеводы из Чердыни, город стал столицей Приуралья.
Остановить развитие города не могли ни природные бедствия (морозы, ураганы), ни постоянные пожары – в основном поджоги конкурентов, которые случались каждые 10–20 лет и полностью уничтожали город, варницы и храмы. Так, в 1672 году сгорела крепость. Однако Соликамск возрождался из пепла. Как промышленный центр город, возможно, не имел тогда себе равных на Руси. В конце XVII века в городе работало 200 варниц, дающих в год 7 миллионов пудов соли – больше, чем все остальные соляные промыслы вместе взятые. Ширились связи Соликамска с другими городами России на западе, а на востоке – с Китаем. Именно через Соликамск пролегала дорога на Китай, через него проходили многочисленные посольства в 1654–58 и 1675–78 годах. В 1674 году соликамский купец Гаврила Никитин достиг Китая, пройдя через монгольские степи, которые считались непроходимыми.
По Писцовой книге Ивана Яхонтова, составленной в 1679 году, в Соликамске насчитывался 201 человек жителей мужского пола – в основном выходцев с соляных промыслов севера Руси. Город стал центром Усольского уезда, население которого занималось вываркой соли, заготовкой дров, сельским хозяйством и рыболовством.В те же годы развернулось широкое каменное строительство. Возводились каменные храмы, дома простых людей. Никогда до этого Прикамье не знало таких строительных работ. Зодчие достигли большого искусства, их приглашали работать в Таганрог и Петербург. Особенным памятником Соликамска в XVIII веке был первый в России оранжерейный ботанический сад, где было собрано 500 видов заморских растений. Создал его Прокопий Демидов, и за такие увлечения отец – крупнейший железный промышленник – лишил его наследства.
Конец XVII – начало XVIII века можно назвать высшей точкой развития Соликамска, а затем, как это обычно бывает, наступил упадок, причиной которого стало открытие соляных месторождений в озерах Баскунчак и Эльтон (в Прикаспии), соль которых была в 16 раз дешевле уральской. В 1743 году страшный пожар разрушил почти весь город, уцелело только 20 домов. Город был быстро восстановлен, но многие люди покинули Соликамск. Варницы не отстраивались после пожаров, и в 1724 году их осталось всего 44, после 1743 года – 34, в 1760 году – 23. В 1816 году остановилась последняя варница. Все, кто посещал Соликамск в XIX веке, говорили о нем как о городе умирающем, пришедшем в запустение. Люди уходили, улицы зарастали травой, предприятия останавливались.
Лишь с началом индустриализации город ожил. В советское время началось интенсивное строительство заводов, и сейчас Соликамск – третий по величине город в регионе (120 тысяч жителей), крупный промышленный центр Прикамья. Экономику города образуют три основных предприятия: ОАО «Сильвинит», занимающееся разработкой соляных месторождений на юге города, химический комбинат (производство соли) и третий по величине в России целлюлозно-бумажный комбинат (в основном выпуск газетной бумаги).
Продолжение следует..