Найти «кабинку» в «стоге сена»
Прислано admin на Января 05 2009 11:52:01
НАЙТИ «КАБИНКУ» В «СТОГЕ СЕНА»
Павел В. Кашин
Давно уже вышла из печати книжка «Наши узкоколейные тепловозы и электровозы» [1]. Можно, пролистав на досуге, в очередной раз небрежно положить её на полку и спокойно «почивать на лаврах». Ан нет! Не дают покоя «белые пятна» в истории отечественного локомотивостроения для узкой колеи!
Вот и в начале минувшей осени, прогуливаясь как-то в обеденный перерыв перед нашим офисным зданием, заспорили мы с Сергеем Викторовичем Костыговым о технике, работавшей когда-то на Шатурской узкоколейке (ШТУ), системе их «местной» нумерации и прочем. Вспомнилась «эсушка», которую мы знали как ЭСУ2Б-36. Приписана она была к гаражу Туголесского торфопредприятия (далее – т/пр), где благополучно проработала до своего списания в начале 1990-х гг. На факте её существования строится часть материала в статье 3.3.8 ([1], стр. 170–171) указанной выше книги. Уже тогда мне казалось сомнительным, что подобных мотовозов, судя по её номеру, было построено как минимум 36 единиц (в книге мы «замахнулись» на 50) и… никаких сведений о других 35!
Но «36-я» была реальностью, что подтверждается многими источниками. Не верить Сергею вообще было невозможно. А он лично был случайным свидетелем того, как её кабинку после списания сгружали на разъезде 31-го километра, запрятанного в омуте бескрайних Туголесских карьеров. Сергей так описывал это: «Был март 1993 года. Приехал я в Туголес, там стоял под отправлением ТУ6а-1929 с порожняком, я попросился прокатиться. Тепловоз шёл на 2-й участок на погрузку торфа для поселковой котельной. До 31-го км ехали по I главному, меж озёр. На разъезде дежурства уже не велись. Как выяснилось, и пост недавно сгорел (сожгли по пьяни охотники). На главном пути вдалеке стоял ТУ4-1299 с платформой, мы же поехали по объездной. Поравнявшись с ТУ4, я увидел, как толпа мужиков, человек 10–12, кантуют лагами с платформы в кусты ЭСУ-шную кабину. На борту её было написано «ЭСУ-…Б 36»». (Стоит заметить, что мою уверенность в наличии цифры «2» между «ЭСУ» и «Б» Сергей не разделял!)
Впервые более серьёзно усомниться в том, что это действительно ЭСУ2Б-36 пришлось в 2004 году, когда Сергеем был установлен факт работы в Рязановке ЭСУ2а-36 и обнаружена её кабина с безукоризненно читаемой заводской табличкой. То, что всё семейство ЭСУ2 шло в единой нумерации, подтверждается данными завода-изготовителся – Губинского т/пр. Тогда реально предположить, что «36» – «местный» номер по ШТУ. Но вот неувязочка: «двойкам» местные номера в Шатуре присваивать было не принято! Они предназначались дрезинам и мотовозам. «Единички» (ЭСУ1/1а) их получали, как мне кажется, только потому, что наносить заводской, он же серийный номер на кузова мотовозов этой серии в Губино было не принято! (Из-за этого, кстати, огромное количество ЭСУ1/1а на просторах бывшего СССР так и остались нами не идентифицированы по заводским номерам!) Позднее Сергей тщательно проанализировал имеющиеся у него в наличии графики исполненного движения по ШТУ, в которых, как выяснилось, мотовоз с № 36 появился не в 1979 году, как следовало бы предположить, а в 1974! А это значит, что и ЭСУ1(1а) – 36 этот локомотив тоже быть не мог! Так кто ты, «доктор Зорге?»
Ответ на этот вопрос могла дать та самая кабина – «тепляк», стоящая где-то в глубине карьеров в районе разъезда 31-го км. Если бы удалось найти её на просторах Туголесских болот (ха-ха!) и прочитать, что выбито на её заводской табличке (ещё раз ха-ха!), тогда всё встало бы на свои места. Конечно, понятно, что получить положительный результат в сей затее было практически нереально. Но ведь ма-а-аленький шанс у нас всё-таки был!
Сергей уже однажды тщетно пытался найти кабину от «36-й». В сторону от площадки бывшего разъезда по гриве меж карьеров идёт рыбацкая тропа. В 2003 году он обшарил все досягаемые гривы в разумной удалённости от разъезда и ничего похожего на ЭСУ не нашёл. Но ведь кабину могли утащить по льду на любой из островов, которыми так изобилуют старые торфяные карьеры. Возникшие в далёкие 1950-е годы на месте Туголесских болот, они раскинулись на пространстве примерно 50 кв. километров.
– Да-а-а… Поехать бы в Туголес да поискать эту кабинку на болотах, – мечтательно произнёс я.
– Хм! По-моему найти иголку в стоге сена намного проще! – ответил Сергей. – Туда, не зная местности, вообще лучше не соваться. С краю погорело много, сплошные завалы, а в глубине – настоящий лабиринт. Большинство грив прерываются протоками, на сквозную попасть сложно. Видишь что-то на соседней гриве, но хрен туда попадёшь… А если ещё и дорогу не запоминать, вообще очень долго можно оттуда назад выбираться!
– Ага, – согласился я, – но мы можем найти в посёлке какого-нибудь «дедушку», который работал на «36-й» или знает, куда её утащили!
– Это можно, но за столько лет кто-то уже умер, а остальные бывшие работники Туголесского т/пр наверняка разбежались кто куда!
– «Но ви попитайтесь, товарищ Берия!»
– Ладно, надо только день выбрать такой, когда листва уже облетела, земля подмёрзла, но снега ещё мало. Тогда гривы просматриваться будут, и кабинку сквозь деревья можно узреть!
Однако шанс совершить совместную поездку выдался только во второй половине декабря, когда Подмосковье уже довольно хорошо завалило снегом. Но, как станет ясно далее по тексту, раньше в этой поездке и смысла не было!
Рассвет самого короткого дня в году ещё и не думал начинаться, и о том, что сейчас утро, а не ночь, можно было судить лишь по часам да по оживлённому движению автомобилей. По заведённой традиции выезжать на Егорьевскую трассу Сергей стал по «пьяной» дороге, которая идёт из Москвы в область мимо брошенных полей аэрации. В компании с нами поехал наш давний коллега по увлечению из Питера Антон Максимов. Для гостя программу решили расширить посещением Кервы и Бакшеево. Сразу оговорились, что заезды эти будут «без изысков», т.е. долгих остановок; с таким расчётом, чтобы к полудню быть в Туголесе.
Керва встретила нас заснеженной тишиной. Пути были накатаны, но вокруг депо ни души. Нашли в дальнем тупике загрунтованный давным-давно пассажирский вагон ПВ-40. Его руководство Петровского т/пр когда-то отдало инициативной молодёжной группе. Но, похоже, очередное благое начинание в очередной же раз погубили глупые амбиции. А жаль!
Все работники УЖД обнаружились в деповской каптёрке: единственный рабочий тепловоз заглох утром, так и не выйдя за ворота. Ремонтировать его в выходной день было некому, да, видимо, не особо и хотелось! Значит, движения сегодня не будет. Зря мы в качестве разведки смотались в Долгушу и обратно: сбил с толку накатанный (как выяснилось, вчера) путь узкоколейки.
В депо осмотрели ещё один мотовоз-загадку: ТМУ-11. Известно, что на пути ШТУ он поступил с ликвидированной Орехово-Зуевской УЖД (ОХЖДТ). Почему фактическому ЭСУ-Б (судя по конструкции) присвоили такое странное обозначение? Вот он, стоит в одном из стойл. Заводская табличка никакого ответа не даёт – несколько слоёв краски покрывают её, а никаких выбитых керном цифр или букв на ней нет!
Через Долгушу только Сергею ведомыми зимними тропами направились в сторону Рошали, чтобы потом, уже по твёрдому асфальту, попасть в Бакшеево. Где-то в лесу встретился «уазик»-«буханка». Наверное, местные охотнички искали места под лагерь. Да, разъехаться в лесу по глубокому снегу – задача не из лёгких! Но она была успешна решена.
Мишеронская ветка широкой колеи, вопреки упорным слухам о ликвидации, оказалась в наличии. Правда ею, судя по всему, не пользуются. Рельсовую колею, проложенную в коридоре согнувшихся под снежными шапками берёз, покрывал девственный белый покров.
В Бакшеевском депо такая же тишина, как и в Керве. Пути в сторону Шатуры пытались чистить, но это было, как выяснилось, ещё в ноябре, до того, как последний рабочий тепловоз – ТУ4-2721 – увезли на Керву. Движения нет никакого, депо на замке, и вокруг ни души! Только какая-то тётка, проходя мимо, заворчала: «Нечего вам тут делать! Рабочих тепловозов нет, в депо никого нет, так что убирайтесь!» Грустно стало… После недолгого расцвета на наших глазах становилась реальностью возможность того, что торфоразработки на полях бывшего Бакшеевского т/пр будут снова брошены!
Как и планировалось, к обеду миновали автодорожный знак с надписью «Туголесский бор». Возле нескольких магазинов – местного очага оживления – нам посоветовали обратиться к Чижу и даже показали, где он живёт.
Чиж –Чижов Александр Григорьевич – бывший машинист тепловоза на Шатурской УЖД, неожиданно быстро согласился проехаться с нами до бывших болот и показать «тепляк» на одном из островов. По его словам, искомую нами будку утащили по льду на один из островов 55-го карьера. (Номера присваивались по году разработки.)
– Мужики утром на рыбалку туда поехали, а я устал чего-то вчера и не смог утром подняться. Теперь с вами поеду, кабину покажу да с ребятами останусь порыбачить!
Взаимовыгодно у нас получилось! По полотну I главного пути Туголесского т/пр двигаемся в сторону бывшего разъезда 31-й км. Теперь насыпь УЖД – разбитый просёлок с глубокими колеями. Хорошо, что землю подморозило, а то и на «УАЗе» она была бы труднопроезжей! Дорогой Сергей с Александром Григорьевичем по очереди вспоминали: – здесь поле фрезерное было, а здесь разъезд обменный. А вон за берёзами озеро… – Долгое? – Точно, Долгое. Раньше живописно здесь УЖД прямо по берегу шла. Кругом лес был, а теперь одни пеньки обгорелые – следы пожаров. – А за кривой канава будет. Там раньше через каждый метр сети стояли, и всем ведь рыбы хватало! – Да, тогда эти озёра и карьеры далёкими считались, сюда рыбаки могли только с попутным тепловозом добраться. А теперь… Теперь то тут, то там на небольших пятачках высокой твёрдой почвы стоят оставленные рыбаками да охотниками авто. В одном месте имелась даже милицейская «НИВА».
– О! И милиция родная здесь! – улыбнулся я.
– А что? – невозмутимо ответил Антон, – они тоже люди. С той только разницей, что все обычные рыбаки приезжают на личном транспорте, а эти – на служебном!
У бывшей южной горловины разъезда, там где, по словам Сергея, и сгружали в 1993 году кабину «36-й», стоит несколько машин: рыбаки понаехали! Александр Григорьевич уверенным шагом ведёт нас сначала по лесной тропке на берег карьера. Тропка укатана снегоходом. Но снегоход – не ботинки человека весом в 7 с половиной пудов. Чтобы не провалиться в глубокий снег, стараюсь идти след-в-след. Минуем хлипкую самодельную сарайку с навесом. Рядом слаженные из кругляка столик и скамейка – дачи не надо! Отсюда след снегохода спускается на лёд, присыпанный подтаявшим снегом. Несмотря на пасмурную погоду, белое ровное пространство слепит глаза. Карьеры – почти ровные прямоугольники. Ограничены они небольшими полосками суши. Протоки между ними появились либо по желанию торфодобытчиков, либо сами собой, путём размыва податливой торфяной почвы. Поэтому суша в большинстве своём представляет многочисленные узкие вытянутые острова длиной от нескольких «чахлых берёзок» до нескольких десятков метров. Наш проводник настоятельно рекомендовал, находясь на льду, держаться подальше от порослей осоки и камышей, а также от берегов: «Льда там может не быть вовсе под снегом!» Друзья Чижа рыбачили на третьем «прямоугольнике». За четвёртым на довольно протяжённом острове виднелась искомая нами кабина. Рядом с ней ещё одна – поменьше. С величайшей предосторожностью поднимаемся на берег. В какой-то момент я теряю равновесие, моя нога промахивается мимо надёжного следа. Я почти по самое бедро ухожу в снег.
– Блин!
– Что? – оборачивается Александр Григорьевич. – Тяни ногу быстрее!
Я и сам знал, но попробуйте сделать это быстро на моём месте! Прежде чем нога показалась из сугроба, я почувствовал предательский холодок от попавшей в обувь воды. Не воды даже, как оказалось, а водного раствора торфа! Ну да ладно, в машине просушиться есть возможность, только теперь надо до неё добраться побыстрее!
Кабины оказались от ЭСУ2а-664 и от ПД1 без опознавательных знаков. 664-я была известна: мы с Сергеем её ещё «живой» застали. Видя разочарование, наш проводник изрёк:
– Не та? Ну, извините: других здесь нет точно. Остальные из кругляка ихние хозяева делали да из фанеры. Вы вот что! Вы ещё на посёлке к Вите Беликову обратитесь. Он на мотовозах до последнего работал. Может, скажет чего… Эх! Надо было сразу к нему. Это я, чёрт меня… поспешил! Не сердитесь!
Делать нечего. Оставляем нашего проводника со своими товарищами, а сами возвращаемся к «уазику». Снова тряска по бывшей узкоколейке в обратном направлении. Настроение упало, но чего же мы ещё ждали? Сами знали, что вероятность удачного исхода нашей затеи близка к нулю! Наш последний шанс – Виктор Беликов. Дома ли он в эту субботу?
Дома! Более того, он вспомнил «36-ю», работал на ней. Нет, никаких отличий от обычной «эсушки» не было. Длинная кабина? Чёрт её упомнит! Может, и длинная… Дизель точно на ней был стандартный, Д-108. Раньше неё пришёл на торфопредприятие другой такой же мотовоз, «девятка», так на ней ещё генератор стоял. Его потом демонтировали за ненадобностью и компрессор воздушный поставили. (Т.е. на месте переделали ЭСУ1 с «местным» № 9 в то, что, по документации Губинского т/пр, именовалось ЭСУ-Б. ([1], статья 3.1.9., стр.114–116. – Прим. авт.) «Тридцать шестая» же, по словам Виктора, сразу пришла без генератора, чисто механическая была. (Не отсюда ли буква «Б» на её борту? – Прим.авт.)
– А кабину от неё тоже на болота отвезли? – спросили мы.
– Да, – был ответ, – да ещё как! Два года её до места волокли, потому что два раза в карьере топили. Выгрузили её по весне, в марте, лёд уже слабый был, проломился. Летом мы её с помощью лебёдки тросом до ближайшей суши дотащили. На следующую зиму опять всё повторилось. Утопили уже перед самым островом. Опять лебёдкой вытаскивали. Такая история с ней была.
– Точно, в марте её на 31-м выгружали, сам видел, – с искоркой надежды в глазах подтвердил Сергей, – а место не покажете?
– А вы где искали-то?
– На 55-м карьере.
– Не, не то! Те две будки я знаю. А вам дальше идти надо было. Мимо «Рошальского аккумулятора», примерно ещё столько же. Погодите, сейчас я вам схемку зарисую.
Со схемой «в зубах» поехали мы назад. Хоть и представлял я себе с ужасом новое, более длительное блуждание по льду карьеров, желание найти чёртову будку было сильнее. Думаю, как и у всех «концессионеров»!
– Хорошо, – обратился я к Сергею, скорее размышляя вслух, – ну, найдём «кабину от 36-й», и что дальше?
– В смысле – «что»?
– Ну, если на ней все надписи давно закрашены и цифр «3 и 6» нет? Что мы ищем тогда?
– Заводскую табличку, как договорились! – продолжая усиленно рулить, объезжая рытвины, ответил Сергей.
– И что мы на ней прочтём? Надо подумать! Так, если это всё-таки ЭСУ2Б-36, тогда, скорее всего те самые «36» и год постройки 1979, т.е. будет выбито «9», так?
– Да не 1979-й у неё год постройки, если она уже была в графике 1974 года!
– Хорошо! Пусть это ЭСУ-Б. Ты видел хоть один «табл» от ЭСУ-Б, что там выбито?
– Видел такую в Васильевском Мхе! Там был выбит номер и ещё буква «Б».
– Вот! Теперь мы точно знаем, что ищем, найти бы… Слушайте! Не знаю, как вы, но я жрать давно хочу, время-то – третий час ужо.
Решили на старой насыпи встать в удобном месте и перекусить перед длительным блужданием по болотам. На 28-м км, у берега напрочь заросшего камышом озера Великого, были рыбаками сооружены столик и две лавочки. Возле них и остановились. Навстречу ехала «буханка». Она тормознула возле нас, из неё вышел уже знакомый нам Чиж.
– Вы что, так до посёлка и не добрались?
– Нет, – ответил Сергей, – обратно искать едем. Нашли мы Беликова, он нам схему нарисовал, где кабинка эта стоит!
– А ну покажь!
Долго изучать нарисованную схему Александр Григорьевич не стал.
– Понял я, где это. Туда с другой стороны подъехать можно, с 35-го, тогда до места не более километра-двух будет. Только не думал, что там что-то быть может! Ладно, поехали! Всё равно рыбалка не задалась!
Минуя площадку разъезда, по бывшему треугольнику 33-го километра сворачиваем в сторону 2-й полевой базы. Оставляем машину на пятачке, на 35-м километре, где массив старых карьеров гидроторфа снова подходит к разобранной УЖД. Здесь мы тоже не одни, стоят две машины, хозяева рыбачат где-то… Снова по следу снегохода выходим на просторы выработанных торфяных карьеров.
Здесь у берега под обманчивым белым слоем притаилась полоса хлипкой снежной каши из жёлтой воды и подтаявшего снега. Интересно, а лёд не успел ли подтаять?
– У тебя какой вес-то? – спросил меня Антон, при каждом шаге черпая кроссовками воду.
– 120 кг.
– Плохо! Лучше я за тобой пойду!
Кое-где поверхность молниями пересекали чуть заметные трещины. «Да, –подумалось, товарищи-то мои полегче будут, ежели чего…», а вслух спросил Сергея:
– А чего лёд трещинами пошёл?
– Так температура «играет» с минуса на плюс, вот и лёд тож «играет». Оттого и трещины. Да не боись ты: это же водохранилище, т.е. течения как такового нет, а значит, и промоин быть не должно.
С этим я согласился и бодрее зашагал дальше, не забывая притом периодически щёлкать фотоаппаратом.
– Интересно, а почему её до места не тащили тем путём, что мы сейчас идём? – спросил я провожатого про кабинку «36-й». – Он же короче.
– Действительно странно… А! Вспомнил! В те годы разливы здесь были большие, с февраля начинались. Так что в марте сюда уже было не попасть!
За очередным, острым, как расчёска, островом показался другой, с «тепляком». Вот она, кабина от ЭСУ1, свежевыкрашенная в светло-зелёный цвет. Дверь приоткрыта. Внутри лежанка в два яруса, устланная несколькими матрасами, печка-буржуйка в углу. Перед «тепляком» «жизненное пространство» перекрыто длинным просторным навесом. Под ним стол, рядом очаг. Аккуратно лежат пара котелков и чайник. На импровизированной вешалке – плащи и робы. К самодельной пристани ведут мостки, срубленные из берёзовой поросли. Ничего себе, уютное местечко! Это сейчас до него можно дойти по льду «аки по суху». Как только лед по весне истончится и станет ненадёжным, до нового ледостава добраться сюда можно будет только лодкой. А уж, не зная точного места расположения этого «схрона», в зелёной листве обнаружить зелёный же «тепляк» абсолютно невозможно! И живи здесь на рыбе, грибах да ягодах годы напролёт! Лишь запасы делать не забывай. Да, вот только без хлеба. Но в критической ситуации можно и потерпеть…
– Куда смотрит участковый?! – полушутя-полусерьёзно воскликнул я.
– Знает, наверное, про всё это, – ответил Александр Григорьевич, – сам здесь частенько рыбачит со товарищи!
Тему поддержал Сергей:
– Был один случай. Когда ещё узкоколейка работала и на 31-м км пост был, дежурная тамошняя мне рассказала. Скрывался здесь на болотах один мужик. Говорил, что от алиментов. Договаривался с дежурными по разъезду, чтобы соль ему раз в месяц из Туголеса привозили. Мужик, говорила, вроде неплохой был, не грубый, разговорчивый. Порой ему с солью буханку хлеба оставляли, бывало, и пачку сигарет. Так осень он на карьерах прожил, затем и зиму; а по весне, как карьеры вскрылись, сдал его кто-то Туголесскому участковому. Приплыли на лодке «органы власти», заковали в «браслеты» и увезли на разборки – больше его никто не видел!
Почему-то вспомнилась «Собака Баскервилей» А. Конан-Дойля.
А что же кабинка? Покрашена она была отменно, ничего не скажешь! Никаких надписей от прошлой жизни снаружи не осталось. Зато цел был заводской «табл»! На нём было выбито то, что мы и предполагали: «4» – год постройки 1974-й, а также заводской (он же серийный) номер «Б 418». То, что это была именно «36-я», сомнений у нас почти не было. «девятка», как мы помним, изначально пришла с генератором, а значит, по определению «Б» быть не могла! Все остальные тяговые единицы Туголесского т/пр были нам известны по документам. Так что это была ЭСУ-Б-418 1974 года постройки. Тайна разрешилась: никакой ЭСУ2Б-36 на ШТУ не существовало! Законный вопрос: а были ли ЭСУ2Б сделаны «в металле» вообще? Пока он остаётся открытым. При переиздании (если оно когда-нибудь будет, конечно!) книги [1] придется по ходу теперь вырезать полглавы. А разрешение одного вопроса по традиции породило новые… Диалектика, однако!
В общем, люди на карьерах рыбу ловят и по пустым бутылкам палят, а мы будки ищем. Т.е. каждый по-своему с ума сходит, но мы, как нам кажется, интереснее!
Вечерело. Продлить удовольствие от поиска неизведанного ещё на день не получалось, т.к. на воскресенье у меня планировались дела в Москве. Уезжал я на электричке со станции Кривандино. Резко холодало, мокрый снег подмёрз, превратившись в скользкий твёрдый наст. Ветер гнал по воздуху колкие ледяные кристаллики. Как только на горизонте показался прожектор электропоезда, Сергей развернул свой «уазик», и вместе с Антоном поехал искать место под ночёвку… Планировали они проехать по зимнику из Черустей на Тасин Бор и дальше, во Владимирскую область, а следующий день посвятить исследованию Гусевской узкоколейной системы. Но об этом они, может быть, сами расскажут… Когда-нибудь…
04.01.08
Использованная литература:
1. Кашин П. и др. Наши узкоколейные тепловозы и электровозы. Том 1. М., Железнодорожное дело, 2003